Сбербанк держит руку на пульсе российской экономики

Сбербанк представлять, пожалуй, никому не нужно. Это однозначно самый узнаваемый банк России. Самый крупный, самый масштабный. Который, к тому же, довольно активно в последние годы меняется.

Представлять Алексея Логинова, вице-президента Сбербанка России - председателя Восточно-Сибирского банка, трижды победителя краевого конкурса Человек года в номинации Банкир, краевому финансовому сообществу тоже особенной нужды нет.

Портал Финансист обсудил с господином Логиновым насущные вопросы российской экономики в разрезе банковской деятельности, законодательные инициативы и гипотетическое банковское лобби, а также попытался заглянуть в будущее.

- Алексей Львович, Сбербанк держит руку на пульсе российской экономики - какую картину Вы наблюдаете сейчас?

- Действительно, в банковской сфере ситуацию видно лучше, поскольку мы наблюдаем спрос и предложение на деньги, а это во многом индикатор темпов развития или наоборот стагнации. Так вот, российская экономика интегрирована в мировую. И ситуация в российской экономике радикально не отличается от того, что происходит в мировой экономике в последние несколько лет. Ситуация с одной стороны достаточно стабильная, а с другой стороны очень волатильная в последние годы. Стабильна в своей волатильности, скажем так :-)

Мир привык существовать в равновесии, когда в Америке все неплохо, в Европе все плохо, а драйверами экономики являются Китай и еще несколько развивающихся стран. Это равновесие сегодня является хрупким в силу того, что в Китае начинаются достаточно сложные процессы в финансовом секторе, снижаются темпы роста ВВП. Тенденции свидетельствует, что в Китае продолжится замедление темпов экономического роста, и это затронет другие государства.

Много говорилось об очень большой зависимости нашей экономики от цен на углеводороды. В структуре ВВП производство, особенно высокотехнологичное производство, занимает слишком малую долю. Всё-таки российская экономика поставляет на мировые рынки сырьё и энергоносители в первую очередь. Так что под воздействием внешних негативных факторов мы так же сталкиваемся с последовательным понижением прогнозных значений темпов роста ВВП в этом и последующих годах, среднегодовых цен на нефть, продолжающемся оттоке капитала и т. д.

Поэтому ждать от нашей экономики опережающего роста достаточно сложно. Тут, я думаю, должны пройти десятилетия, прежде чем разовьются такие отрасли отечественной экономики, которые станут драйверами мировой.

Если же вернуться к текущему моменту, то, полагаю, опыт, накопленный российскими финансовыми властями за предыдущие годы, позволяет надеяться, что эти последствия будут менее катастрофичными для национальной экономики и финансовой системы. Не надо ждать провалов. Во-первых, не вижу предстоящей девальвации. И не стал бы никого пугать этим. Самое страшное, что может быть, если мы вызовем некую панику у простых держателей рублевой ликвидности. У Центрального банка более чем достаточные резервы для того, чтобы поддержать национальную валюту при любых спекулятивных всплесках. И в этой части я вижу, что какой-то искусственной нестабильности нам удастся точно избежать.

- Мы, говоря о состоянии экономики, часто ссылаемся на такой индикатор, как ВВП. Насколько оправдана гонка за его динамикой?

- Рост ВВП во многом показывает наш удельный вес в мировой экономике. Если мы не развиваемся и не растём вместе с мировой экономикой, то, значит, мы неизбежно теряем в ней долю. А, соответственно, падает и доход на душу населения и страна становится менее конкурентоспособна.

В принципе для существования внутри страны достаточно и текущего ВВП. Ничего в этом страшного нет, с этим я согласен. Но в этом мире всё относительно, поэтому и граждане страны соизмеряют своё качество жизни и свои доходы в соответствии с общемировыми трендами. ВВП растёт, значит страна вырабатывает товары или услуги, которые востребованы мировыми рынками и потребляются мировой экономикой. Мы сейчас не производим достаточно продукта, который был бы востребован. Нас в разных секторах теснят конкуренты.

- Именно поэтому сегодня и банки и власти говорят об активной поддержке внешнеэкономической деятельности предприятий?

- Да, нам надо усилить интеграцию наших производителей в мировую экономику. И задумок, и продуктов и товаров достаточно много. Вопрос в том, что бы научиться работать не только на внутреннем рынке, но и на внешнем и чувствовать себя там комфортно. Сейчас много новых правил игры, связанных с вступлением России в ВТО, появилось. Наш производитель - он во многом привычно замкнут на внутренний рынок, и выходить на малознакомое ему правовое и экономическое поле, скажем так, не рискует. Поэтому, конечно, необходима поддержка здесь и от государства и от финансового партнёра. Восточно-Сибирский банк Сбербанка тоже открыл центр поддержки ВЭД, и он очень востребован.

- В какую сторону направлен вектор развития, если говорить о структуре банковского сектора? Какова перспектива у нынешнего солидного числа финансово-кредитных организаций?

- В России исторически сложилась структура банковского сектора разительно отличающаяся от общемировой. У нас половина рынка занята двумя десятками крупных банков, в основном с гос.участием, и от трети до половины рынка занимает почти тысяча мелких, которые оказывают какие-то узконаправленные сервисы.

По мере встраивания банковской системы в мировую (это и Базельское соглашение, и не только), банки будут принимать мировые правила игры. Многочисленные требования к достаточности капитала, к структуре баланса, к системе контроля над рисками и прочее - небольшому банку выполнить всё это необычайно сложно. Да и возможности у него не очень большие с точки зрения финансирования.

Интеграционные процессы неизбежны.

- И мы будем иметь максимум ТОП-100 банков?

- В общем да. Наверное, примерно так и должно быть. Сотня-другая банков, которые обладают всеми необходимыми компетенциями и находятся в общей системе контроля над рисками.

- Какие ниши банковского рынка сегодня малоразвиты, а какие перенасыщены?

- В последние годы мы наблюдаем две тенденции, связанные с развитием банковского бизнеса: в сфере кредитования нефинансового сектора, с одной стороны, и кредитования населения с другой. В сфере кредитования нефинансового сектора сформировался тренд, соответствующий росту номинального валового внутреннего продукта, что фундаментально является фактором стабильности, поскольку банковский сектор не должен отрываться от динамики роста экономики.

В сфере кредитования физических лиц я бы поставил на первое место несколько иные тенденции. С одной стороны, преодоление эффекта насыщения спроса, c другой стороны, - политика роста реальных доходов является одним из элементов структурной политики, поэтому рост в сфере потребительского кредитования также ожидаем и возможен. Но, скорее всего, он будет происходить ступенчато, по мере того как наши граждане будут входить в более высокий класс потребления: они начнут не просто потреблять, а активно потреблять новые специализированные кредитные продукты, а также образовательные кредиты.

С учетом всех факторов полагаю, что банковский сектор в текущем году имеет все шансы сохранить высокую, рентабельность активов и рентабельность капитала, если будет обращать большее внимание на эффективность затрат. Одновременно важно полагаться не только на процентные доходы и расходы, которые, совершенно очевидно, имеют серьезный потенциал волатильности, но и на комиссионные доходы, которые по своей природе более маржинальны, поскольку не связаны с принятием кредитного риска.

- Ещё мы сегодня наблюдаем процесс, когда банк старается стать чем-то большим для своего клиента, нежели просто банк…

- Это неизбежный процесс. Банковский продукт и сервис становится всё более стандартизованным. Уже сложно придумать новый продукт или демпинговать, потому что маржинальность продуктов, в общем-то, приблизилась к разумной. Недостатка банков нет, их много. Конкуренция достаточно жёсткая. Для того что бы клиент или сохранил лояльность банку, или выбрал твой банк в качестве бизнес-партнёра, просто типовой набор услуг не пойдёт. Нужна среда обитания, комфортного обитания. Это касается не только корпораций, компаний, это касается и частных клиентов. Все понимают: конечная цель клиента - не получение банковской услуги, а решение своей частной задачи. Кому-то нужно обновить производство, кому-то продавать свою продукцию на новых рынках. Мало кому нужен просто кредит сам по себе. Клиент выбирает из привычного перечня, а задача банка предоставить ему понятную среду, в рамках которой он сможет принять правильное финансовое решение, выбрать оптимальный продукт.

Поэтому мы уходим в сторону сопутствующих сервисов всё больше и больше. И видим аналогичные процессы и в других секторах. Идёт сращивание сервисов и услуг и у телекоммуникационных компаний, и у интернет-провайдеров. В соц.сетях появляются предложения по покупке товаров и услуг. Появляются квази-финансовые услуги. Развитие этих механизмов пока ещё сдерживает необходимость лицензирования. Но по мере того как будет меняться законодательство (а оно будет меняться неизбежно), будет происходить и постепенное слияние, я в этом убеждён.

- Сегодня создаётся мега-регулятор на базе ЦБ что может измениться для банков и для финансового сектора в целом?

- России требуется мегарегулирование на финансовом рынке по многим причинам, главная из которых высокий уровень системного риска. Сегодня более 90% крупнейших по активам российских финансовых организаций входят в состав финансовых холдингов (конгломератов) и, таким образом, обеспечивают трансляцию рисков между секторами финансового рынка, формируют и приумножают системный риск. Создание мегарегулятора должно способствовать повышению стабильности на финансовом рынке, в том числе за счет снижения регулятивного арбитража и обеспечения более качественного анализа системных рисков. В условиях российских реалий, когда банки зачастую не только занимаются традиционными операциями, но и создают инвестиционные подразделения, было бы логично и удобно сделать единый контролирующий орган, что повысит эффективность контроля и реакционных действий в случае необходимости.

Наиболее важен вопрос об удлинении срока рефинансирования банков. Ресурсов у мега-регулятора вполне хватит. "Длинные деньги" крайне важны для стимулирования экономики и в конечном счете для роста ВВП страны. Мега-регулятор позволит ликвидировать различные злоупотребления, поскольку стандарты и правила станут едиными. На мой взгляд, мегарегулятор будет выгоден всем сегментам.

- Но с учётом что у нас с одной стороны банковско-ориентированная модель экономики, а с другой стороны мега-регулятор будет надзирать за всем финансовым сектором, не получим ли мы некую квази-власть с широчайшими полномочиями?

- Избыточное регулирование может привести к стагнации, и такой риск есть. Уже сейчас со стороны банковского сообщества по некоторым инициативам Центробанка слышны вопросы: цель-то какая? Остановить экономику? И так она не в лучшем состоянии, а накладывание дополнительных ограничений точно не позволит продышаться.

Вся банковская система - механизм настолько тонкий, что если где-то начать перекрывать, то можем получить полную остановку финансовых потоков.

Но сейчас приходит новая команда, динамичная, ориентированная на бизнес. Новые лица в ЦБ - выходцы из Минрегионразвития. Сейчас эти люди помудрели, поработали в разных отраслях, набрались опыта, в том числе и международного. Я многих из них знаю лично и не думаю, что будут неправильные или революционные шаги предприняты. Надеюсь, они удержатся от этого.

- Сложилось мнение, что банковское лобби одно из самых сильных в России. Вы с этим утверждением согласны?

- Я бы так не сказал. Например, мы активно продвигали законопроект по ограничению наличного денежного обращения, но он так и не был внесен в Госдуму. Так же пока ничем закончилась инициатива по увеличению ставки отчислений в фонд страхования вкладов для банков, завышающих ставки по депозитам, централизации на основе платформы Сбербанка обслуживания расчетов в сфере ЖКХ. И многое другое. У всех банков есть здравые законодательные вопросы и, напротив, им требуется поддержка опытных лоббистов. За рубежом, где лоббизм давно легализован и упорядочен соответствующим законодательством, отношение к нему неоднозначно: одни считают, что он способствует коррупции среди должностных лиц государственной власти, другие же, напротив, приветствуют развитие посредничества между правительством, властными структурами и бизнесом.

- Да, если говорить о изменениях в банковском законодательстве… не могу не вспомнить недавнюю инициативу одного из депутатов Госдумы о запрете продажи спиртного за наличные наверное это как раз пример банковского лобби? :-) Такой метод стимуляции интереса населения к безналичным платежам большая часть жителей России немедленно побежит оформлять банковские карты.

- Нет :-). Это не банковское лобби, несомненно :-). Любые ограничения, на мой взгляд, это неправильно. Надо не ограничивать потребителя в его праве что-либо делать, а дать ему более удобную альтернативу. Если безналичная продажа алкоголя для клиентов будет удобнее комфортнее и дешевле, то, наверняка, этот сектор будет более успешен. И так же в целом с проблемой ограничения наличного денежного обращения.

Кстати, ограничение денежного оборота касалась крупных сделок в основном. Это же была задача ухода из теневых расчётов. Потому что, конечно, для всей мировой практики являются нонсенсом расчёты с помощью ячеек и чемоданов с наличными деньгами. Это, однозначно, серые доходы, которые, так или иначе передвигаются внутри страны и хуже подвергаются налогообложению.

У нас финмониторинг работает в стране. И банки предоставляют информацию, и другие сегменты рынка. Но там наверняка накоплена чудовищная база по сделкам, и я с трудом представляю, как это можно обработать. И кто этим будет заниматься? И какие выводы из этого следует делать? Я думаю, если какие-то возбуждены дела и ведётся следствие в адрес конкретных компаний или лиц, то эти сделки можно теоретически выдернуть и посмотреть. А так, что бы был постоянный мониторинг, с постоянным контролем такого нет. Даже не представляю, какой аппарат должен быть создан.

- Наверное штат, количественно равный числу субъектов, подпадающих под мониторинг? :-) И что делать в такой ситуации?

- Сейчас, на мой взгляд, слишком занижены планки в финансовом мониторинге, слишком много небольших сделок, составляющих такой информационный шум, в который уже не пролезть практически. Надо поднимать планку или искать другие индикаторы, что ли.

- И снова к законодательной теме. Закон о потребительском кредите стал уже некоей притчей во языцех…

- Да, потому что сложно найти баланс между правами потребителя с одной стороны, с другой стороны обеспечить достаточный уровень контроля над рисками со стороны банковской системы. Нет единого мнения. Слишком много мнений даже. Каждый отслеживает свои интересы. Так что у меня тоже такой же вопрос: почему не взять опыт передовых и эффективных экономик и не имплантировать его нам, создав простую и понятную законодательную базу?

- Тем не менее, как воспринимать потребителю новые законодательные инициативы в сфере регулирования отношений банк клиент? Как банку найти равновесие в соблюдении баланса своих и потребительских интересов? Вот, например, предлагаемый мораторий на досрочную выплату ипотеки?

- Действительно, закон о потребительском кредитовании, проект которого обсуждается Госдумой, предусматривает изменения во всех видах кредитования, но наиболее жесткую трансформацию могут претерпеть условия ипотеки. Инициатива изменить процедуру возврата займа принадлежит Центробанку, предложившему лишить ипотечных заемщиков возможности досрочного погашения в любой момент уже полученного кредита, либо ввести мораторий до года или комиссию за досрочный возврат.

Что касается клиентов банка то, безусловно, если заемщик будет гасить ипотечный кредит в установленные в договоре сроки, это гарантирует банку то, что он сможет получить запланированный операционный доход. Более того, в некоторых развитых странах есть мораторий на досрочное погашение. Но тут надо понимать, что подобный мораторий в России привел бы к снижению темпов выдачи ипотечных кредитов и, соответственно, продажам жилья. Ведь многие россияне стараются взять ипотеку на 15-20-30 лет, а погасить займ за несколько ближайших лет, в том числе за счет продажи старого жилья. Многие предприниматели предпочитают брать ипотечный кредит для покупки квартиры и гасить его в течение пары-тройки лет, нежели вынимать деньги из бизнеса для них это получается намного выгоднее. Но опять-таки досрочное погашение ипотеки могут позволить себе далеко не все. Поэтому в данном вопросе целесообразно предоставить гражданам право выбора, альтернативу. Либо более дешевую ипотеку с мораторием на досрочное погашение (с введением, например, спец. комиссий за невыполнение условий), либо более дорогую, но без моратория. Это станет возможным за счет того, что досрочное погашение кредита влияет на ценообразование кредита. Таким образом, в плюсе оказываются все: и банки, закладывающие свои риски в ставку и граждане, сами решающие, какая ипотека для них более выгодна.

Тем не менее, если соответствующая инициатива будет принята, это не означает, что стоит ожидать массового снижения ставок по ипотеке. Для снижения процентных ставок в сегменте ипотечного кредитования необходимо создать для кредитных и некредитных организаций, участвующих в ипотечном кредитовании оптимальные условия для развития: снижение стоимости ресурсной базы (фондирование), развитие инструментов для возможности увеличения оборота ипотечных ценных бумаг (закладные) на рынке для более выгодного фондирования.

- Каковы сильные и слабые стороны огромнейшего банка страны?

- Слабую сторону ярко описал Герман Греф. Начиная реформировать Сбербанк в 2007-м году, он заявил: Мы должны доказать, что слоны умеют танцевать. Огромному, неповоротливому Сбербанку досталось не самое легкое наследство советских времен. И это старорежимное заведение требовалось превратить в достойного представителя мировой финансовой элиты. Началась беспрецедентная реформа гигантской организации. Она еще далека от завершения, но и процесс, и первые результаты поражают воображение. Это уже совершенно другой банк. После приобретения Volksbank, DenizBank, интеграции с "Тройкой Диалог" из локальной кредитной организации Сбербанк превратился в международную группу. Благодаря этим сделкам банк присутствует более чем в 20 странах мира, зарубежная сеть - свыше 1300 точек. Суммарные активы Сбербанка за рубежом превышают сегодня $50 млрд, что больше 11% совокупных активов группы. В рейтинге самых дорогих мировых брендов, опубликованном консалтинговой компанией BrandFinance, Сбербанк занял 63-е место, поднявшись по итогам года на 15 позиций. Стоимость бренда за прошлый год выросла на 19% и превысила $12,5 млрд. Сбербанк опередил в рейтинге такие известные бренды, как Siemens, IKEA, BP, Yahoo!, JPMorgan и Pepsi. Однако почивать на лаврах рано. На первый взгляд, сейчас соперничать со Сбербанком в России довольно сложно, но на самом деле ситуация отнюдь не безоблачна. Новые игроки, появившиеся на рынке, внушают серьезные опасения. Основными конкурентами Сбербанка очень скоро станут не другие банки, а мобильные операторы, социальные сети и IT-компании. Google, Apple, Samsung, Yandex вот главная опасность для классических финансовых организаций.

- Как Вы думаете, каким будет Сбербанк через 5, 10 лет?

- Куда будет двигаться банк в дальнейшем, станет известно в самое ближайшее время, когда будет принята новая Стратегия развития. Для себя мы ее называем инновационной. За предыдущие 5 лет Сбербанк преодолел путь, который наши конкуренты проходили десятилетиями. Мы воспользовались чужим опытом и совершили качественный скачок. Но дальше будет все сложнее добиваться результатов. Поэтому необходимы инновации. А это всегда люди: инвестиции в человеческий капитал, подготовка персонала. Работа с кадрами сегодня для нас становится самой главной и самой важной задачей. Необходимо сделать так, чтобы наши сотрудники могли творить, давать предложения, двигать корпорацию вперед.

Конечно, при этом продолжатся и мероприятия по выравниванию технологической основы и доведению технологической платформы до среднемирового уровня. Президент, председатель правления Герман Греф ставит такую задачу: в 2018 году мы должны стать не только традиционным, но и виртуальным банком, хорошо встроенным в экосистему наших клиентов. Нашей уникальной особенностью станет то, что мы сможем предоставить любому нашему клиенту от физического лица до крупнейшей транснациональной компании - комплексное финансовое решение, оптимальное именно для него.

И говоря о будущем, снова вернёмся к теме максимально комфортной и приближенной к человеку среды, в идеале находящейся где-то на его персональных устройствах, интегрированной с соц.сетями, с интернет-сервисами, с возможностью удалённого доступа.

К примеру, появилась новая версия айфона со встроенным устройством по считыванию отпечатков пальцев. Биометрические параметры владельца - уже достаточная безопасность, реализованная на уровне смартфона, это фактически ключ, однозначно идентифицирующий владельца. Немного поправок в законодательство, касающееся электронных ключей, подписей и самоидентификации и всё. И пин-коды не нужны уже. И в банк ходить не надо. И есть много сопутствующих сервисов, даже, я бы сказал, кросс-функционала: когда ты с лёгкостью можешь сочетать потребности в банковском сервисе с потребностями в страховом сервисе, юридическом, экономическом, что-то покупаешь, что-то узнаёшь, кого-то учишь.

И, разумеется, возможность планировать свой финансовый поток на протяжении жизни. Не разовые услуги, а сервис, рассчитанный на циклы жизни, с учётом доходности, потребностей и т.п. И рождаются рекомендации по приобретениям, накоплениям, наиболее оптимальные для него решения, а он может согласиться или отклонить предложение.

Беседу вела Анастасия Потёкина
Портал Финансист

20 сентября 2013